Сватовство геймера

Солнечное утро ярким параллелограммом с перегородками оконной рамы медленно и почти незаметно ползло по полу комнаты, однако сидевший на ковре парень этого не замечал. Сидел он почти неподвижно, будто статуя Будды, и только его пальцы словно жили своей независимой и очень активной жизнью. Они безудержно и быстро молотили по кнопкам и рычажкам джойстика, шнур от которого тянулся к чёрной коробке, стоящей у телевизора. То, что происходило на экране, сильно контрастировало с тихой и спокойной обстановкой субботнего утра — какой-то непонятного вида парень с длинным мечом, в исключительно странном халате и непонятными приспособлениями на руках и поясе, в такт нажатию кнопок прыгал вокруг ещё более невообразимого чудовища, а оно, с свою очередь, крутилось и махало конечностями, пытаясь его поймать. Подняв меч вверх, персонаж быстро обрушил его на голову врага. По экрану мелькнули полоски света, а над монстром взлетела четырёхзначная цифра, символизирующая потерянные им хитпоинты. Геймер оживился. Похоже, ситуация в трудной и жаркой битве наконец-то начала переламываться в пользу героя.

Внезапно дверь в комнату открылась. На пороге стояла женщина, ещё не совсем старая, но уже далеко не молодая, с чётко обозначившимися морщинами на лице и проседью в волосах. Она простояла так минуты три, но парень с джойстиком не обратил на неё совершенно никакого внимания. Наконец, она не выдержала:

— Олег!

Парень не отвечал и не оборачивался.

— Олег, что ты совсем мать игнорируешь?

— Мам, отстань! — опять не поворачиваюсь, быстро кинул тот, стараясь всей своей интонацией передать, насколько некстати было сейчас её появление. Однако мать не собиралась отставать. Вместо этого она подошла и встала между игроком и телевизором. Как раз в этот момент у монстра наполнилась шкала меджик поинтов, и он, воспользовавшись потерей героем ориентировки, изверг на него мощную струю голубоватого огня. Герой не обгорел, однако закачался, и хлопнулся на землю. Лишившись заложенной в него алгоритмом цели, монстр остался стоять рядом, ритмично двигаясь, экран потемнел, и на нём всплыла надпись «Game over». Всё это произошло настолько внезапно, что Олег на секунду потерял дар речи.

«Ма-а-ам!!!» — прокричал он, когда всё-таки смог говорить. В его голосе было столько возмущения и злости, что мать даже немного испугалась. «Блин, смотри, что ты наделала! Я этот уровень неделю, блин, пройти пытаюсь! Неделю!» Он перешёл на крик. «Ты понимаешь вообще, что меня из-за тебя убили? Я его замочил почти, а тут ты! Блин, да ты знаешь, я неделю в тоннеле прокачивался! А перед битвой сохраниться нельзя! Ух!» Его голос принял плаксивый оттенок, он в сердцах бросил джойстик на пол, быстро встал и плюхнулся на кровать, обхватив голову руками.

— Так, ну-ка не груби матери! — ответила она не менее сердито. — Что это вообще такое?! Сидишь целыми днями перед этим телевизором, глаза портишь! Ничего тебя не интересует! Вот умру я, что ты делать будешь?

— Да я раньше тебя умру!

— Так, ну-ка замолчи! Олег, что ты вообще за человек такой? Я тебя растила, ночей не спала из-за тебя, почему ты такой хам и бездельник стал?

— Вот потому и стал, что ты растила.

— Замолчи! Господи, за что мне такое наказание! У всех дети как дети, а меня прирос уже к этому телевизору. Вон, у тёти Маши Ерохиной Ваня учёбу закончил, получает нормально, не то что ты в своём магазине дурацком. Женился уже. А тебе двадцать три года, а сидишь как маленький с этой приставкой чёртовой. Ты хоть раз с девочкой пытался знакомиться?

— Нужны они мне, — огрызнулся Олег, задетый за живое. — Они дуры все!

— Так я тоже, по-твоему, дура?

Олег хотел ответить очевидным здесь утверждением, но вовремя сдержался, так как знал, что в противном случае скандал растянется ещё на час. Поэтому он молчал, смотря куда-то вниз, себе под ноги.

— Значит так, — сказала мать, — сегодня вечером мы поедем к тёте Свете за мёдом. И не вздумай отказываться или за свой телевизор садиться, ты мне должен нести помочь. Рюкзак с собой возьми.

— Мы же ходили месяц назад, у нас целая банка трёхлитровая стоит!

— Ну так сходим ещё раз.

С этими словами она ушла из комнаты, а Олег лёг на кровать.

Тётя Света была её старой знакомой, толстой тёткой за шестьдесят. Её муж занимался на даче пчеловодством, поэтому, насколько Олег только мог вспомнить, тётя Света всегда снабжала их мёдом по ценам ниже рыночных. Жила она на другом конце города, поэтому добираться до неё приходилось на троллейбусе, и занимало это целых полчаса в один конец. И всё бы ничего, но мать всегда садилась с ней болтать, и Олегу оставалось или слушать их сплетни, или смотреть телевизор. Кабельного у тёти Светы не было, поэтому нормально показывали только первый и второй каналы, причём настроено было всегда на второй. В общем, было понятно, что поход за мёдом перечёркивал все планы на вечер. Вместо победы над проклятым монстром и увлекательного продолжения истории в стиле фэнтэзи предстоял унылый вечер в компании мамы, тёти Светы, а также Максима Галкина, Баскова и Петросяна по ту сторону экрана.

Внезапно мать опять вошла в комнату.

— У тёти Светы, между прочим, внучка гостит.

— А, так вот оно что. Вы меня сосватать хотите, что ли?

— Ничего не сосватать. Хотя и пора бы уже.

— Нужна она мне, эта внучка, — ответил Олег самым безразличным голосом, какой у него только был.

Здесь он, конечно, слукавил. Слова о внучке несколько меняли ситуацию. То есть  марку, конечно, надо было держать во что бы то ни стало. Нужно было как можно сильнее изображать своё безразличие и нежелание оторваться от любимого занятия и на целый вечер пойти неизвестно куда. Но, странное дело, такого раздражения и нежелания он уже не испытывал. Он даже не стал опять включать приставку, как собирался сделать вопреки требованию матери. Вместо этого он лёг поудобнее и целиком предался своему воображению.

Воображение же, между тем, уже вовсю рисовало картины сегодняшнего вечера. Вот он, Олег, заходит к тёте Свете в квартиру, а там уже сидит её внучка. Внучка. Девушка. Ах, сколько красоты и музыки в одном только этом слове. «Девушка!» Он представил себе тихое, прелестное создание с миловидным личиком и густыми длинными волосами, спадающими с хрупких плеч. Худенькую, с очаровательными тонкими запястьями, но в то же время с хорошо обозначенными женственными формами. Но он, конечно, не поддаётся её очарованию, и всячески демонстрирует героическое холодное безразличие, заставляя её страдать и сомневаться, тем более что он-то нравится ей с первого взгляда. Воображение затем непринуждённо перескочило на тот этап когда они уже встречаются, пролетев неизвестные ему этапы заинтересовывания и ухаживания. Он и тёти светина внучка сидят в зарослях у них на даче, нежно целуются, а она ласково гладит его своей лапкой по волосам сзади головы, от чего ему хочется мурлыкать, как котёнку.

Придаваясь этим сладостным мечтам, Олег постепенно заснул, а когда проснулся, солнце уже покинуло его комнату, и надо было собираться. В обычной ситуации он бы просто накинул на спину рюкзак, запихал ноги в старые рваные кроссовки, и был бы готов идти. Но здесь ситуация была сложной. С одной стороны, ему не хотелось показаться девушке на глаза в своём обычном, небрежном и запущенном виде, а в своей запущенности он не сомневался. С другой — не хотелось выдать свою заинтересованность, чтобы мать и девушка подумали, что его это действительно волнует. Ибо как может он прилагать какие-то усилия, ради того чтобы, смешно сказать, понравиться девушке? Ведь они все дуры и не нужны ему — не он ли чуть ли не каждый день твердил это матери? Поэтому, дабы удовлетворить все требования ситуации, он хотя и приготовился, но сделал это незаметно — бриться не стал, но подровнял щетину так, чтобы стать похожим на тех небрежно-притягательных парней, которых всегда изображают на рекламе мужского парфюма. Вместо старого заношенного свитера, в котором он не стеснялся выходить в магазин, надел чёрную кофту, хоть и потёртую, но относительно модную, а вместо засаленных треников влез в найденные в шкафу джинсы. Закинув на спину рюкзак, он вышел из квартиры, а затем они вместе с матерью отправились за мёдом.

Сидя в троллейбусе, он молча смотрел в окно, изо всех сил стараясь выглядеть безразличным и даже раздражённым. Он волновался. В том, что из этого знакомства ничего не выйдет, тем более поцелуев в зарослях, он был совершенно уверен. Он знал себя слишком хорошо, чтобы это понимать. Но его волновало, насколько выдуманный им образ девушки совпадёт с реальностью. Проведёт ли он вечер в компании красавицы, чтобы потом ещё долго мечтать о том, что бы могло быть, если бы он был чуточку увереннее в себе, или же его постигнет разочарование? Мысли так заняли его, что не успел он моргнуть глазом, как они уже подходили к панельной пятиэтажке, где жила тётя Света.

Когда они поднялись наверх и позвонили в дверь, он волновался так, словно шёл на свидание — насколько он мог себе это вообразить, так как на свидания ему ходить не приходилось. Он состроил как можно более безразличную гримасу — на случай, если дверь откроет внучка. Но дверь открыла подруга матери, и когда они вошли в комнату, он отметил, что там никого не было. Естественно, спрашивать он ничего не стал. Но знакомая посмотрела на него и, словно прочитав его мысли, сказала:

— А Ира в магазин пошла, но скоро вернётся.

«Чёрт!» — подумал Олег. «Точно сговорились! Как кобеля на спаривание привели».

— Не надо мне ник…, — только было начал он, но мать его одёрнула.

Тётя Света, тем временем, включила телевизор. На экране сразу же появился Петросян. Он кривлялся и корчил дурацкие рожи, а камера иногда выхватывала из зала смеющиеся лица, обладателей которых словно хронопортировали туда из эпохи застоя. Олег сел в кресло и закрыл глаза, потому что смотреть это было невозможно.

Внезапно хлопнула входная дверь. У Олега тут же внутри всё затрепещало от волнения. Сейчас вот она войдёт и…

— А вот Олег, знакомьтесь! — торжественно объявила производительница мёда, и в комнату за ней вошла… Нет, «девушкой» Олег назвать её не мог. В комнату вошла грузная молодуха с короткими волосами, несколько прыщавым лицом и пирсингом в одной из бровей. Одета она была в чёрный свитер и обтягивающие джинсы, которые, учитывая её комплекцию, смотрелись на ней несколько неуместно.

— Привет, — сказала Ира, как ни странно, довольно радушно.

— Привет, — процедил сквозь зубы Олег, которому от этого радушия  стало как-то не по себе.

— Ну вы тут болтайте, а мы на кухню пойдём, — тётя Света сказала это таким хитрым тоном, что Олегу опять захотелось закрыть лицо рукой.

Он с трудом скрывал своё разочарование, хотя, окажись она красавицей из его мечтаний, он вряд ли бы держался более приветливо — уже из стеснения. Впрочем, это было неважно. Ира, однако, оказалась достаточно болтливой, и моментально начала перегружать его процессор вопросами, пытаясь его разговорить. Вопросы были довольно банальными —например, чем он любит заниматься или какие фильмы любит смотреть. Олег отвечал односложно, стараясь не смотреть на неё. Его взгляд бродил по полке с книгами на стене напротив, почему-то всё время цепляясь за жёлтый корешок с надписью «Пчеловодство на приусадебном участке». Когда девушка наконец устала от бесплодных попыток наладить контакт и замолчала, юмористы по телевизору окончились, и начались вечерние «Вести». Их, по крайней мере, ещё можно было смотреть, и после того, как отыграла заставка, ни Олег, ни его новая знакомая не сказали ни слова.

Когда передача подошла к концу, вошла мать, спросив, готов ли он идти домой, на что Олег ответил, что готов вполне, и больше сидеть здесь не хочет. В рюкзак ему погрузили двухлитровую банку с пластиковой крышкой, завёрнутую в несколько пакетов из супермаркета, а затем они распрощались (ирино «пока» на этот раз прозвучало так же сухо, как и у Олега) и вышли из квартиры. Всю дорогу назад Олег молчал.

— Ну как, телефон-то хоть взял у Иры? — неожиданно спросила мать, когда они почти уже подъехали в своей остановке.

— Нужен мне её телефон, — угрюмо ответил Олег.

Мать вздохнула и ничего не сказала.

Вечером, когда цифры «23:59» на часах превратилось в нули, за окном выключились фонари, и вся квартира погрузилась в кромешную темноту. Лишь комната Олега освещалась прерывистым мерцанием телеэкрана. Сам Олег всё также сидел в позе Будды, и лишь его пальцы остервенело били по кнопкам джойстика. На экране всё тот же парень в странных одеяниях дрался с монстром, который периодически стрелял в него огненным лучом, а заряжаясь, пытался ударить когтистой лапой. Исход битвы был неясен, так как и у монстра, и у игрока полоска хитпоинтов была близка к нулю, и теперь оставалось надеяться только на ловкость. Экран телевизора отражался в гладкой поверхности старого шифоньера, и хотя отражение это и было кривым, можно было подумать, что битва происходит и там.

2011