Школьные истории
Лошадки и верблюды
Учебник по математике для второго класса начинался с задачи на вычитание. Условие задачи я помню наизусть: «на карусели было 4 лошадки и 3 верблюда. На сколько больше на карусели было лошадок, чем верблюдов». Эта заданная на дом задача и мне, и моей матери стоила чёртовой уймы времени и нервов. Проблема была в том, что я напрочь не понимал, что именно от меня в ней требовалось, и мать дошла до белого каления, пытаясь это мне объяснить. По сути, образовался бесконечный цикл повторения следующего диалога:
Мать: на карусели было 4 лошадки и 3 верблюда. На сколько больше на карусели было лошадок, чем верблюдов?
Я: Один!
Мать: как ты узнал?
Я: (страдальческое и обречённое молчание)
Мать: Чтобы узнать, на сколько одно число больше или меньше другого, надо из большего числа вычесть меньшее!!!
Под конец мать уже находилась в исступлении, орала, швыряла книгу и била меня, я же рюмзал и пускал сопли, но нужного ответа дать не мог. Подсознательно я чувствовал, что в качестве ответа подходит цифра «1», которая неким рационально невыражаемым образом разделят цифры «3» и «4», но объяснить это конкретным математическим способом я не мог.
Даже сейчас, многие годы спустя, перед глазами стоит иллюстрация к задаче, изображающая карусель с лошадками и верблюдами, словно я видел её пару минут назад. И всякий раз, когда я вижу детский аттракцион c фигурками, я вспоминаю эту задачу.
Перьевая двойка
Первую двойку я получил в том же втором классе на уроке чистописания. Дело в том, что мать где-то услышала, что шариковой ручкой детям писать нельзя, потому что у них «испортится почерк», и со второго класса начались мои перьевые мучения. Чернильная ручка сложна в эксплуатации — её нужно постоянно заполнять, она запросто может пересохнуть, капнуть чернилами на тетрадь, или протечь (что случалось неоднократно, и любое чернильное пятно сразу по умолчанию сваливали на меня).
На той контрольной по чистописанию обстоятельства сложились наихудшим образом. Бумага на тетради была тонкой и шершавой, а в ручке как раз кончилось «горючее» и она начала барахлить. Она то переставала писать, и начинала скрести по шершавой бумаге, продирая дырки и сдирая с неё ворсинки, то вдруг пускала чернила, которые хорошо расплывались по бумаге, и этими ворсинками размазывались как кисточкой. Из-за тонкости бумаги чернила стали проступать на другой стороне листа, а также попадали на пальцы и оставляли отпечатки. Под конец, когда надо было написать последнее предложение, ручка совсем пересохла. Я даванул на подкачку чернил, и большая капля чернил хлопнулась на лист тетради. Уверен, что более грязного чистописания учительница ещё не видала. Тетрадь она вернула с жирной двойкой.
К слову сказать, все усилия по сохранению почерка оказались тщетными — если мне приходится писать от руки, получаются никем не читаемые каракули.
Политбюро ЦК КПСС
Когда я учился в третьем классе, на уроке природоведения нам как-то сказали по очереди читать вслух по учебнику. Надо добавить, что Советский Союз к тому времени уже приказал долго жить, но старые учебники заменить было нечем, поэтому они активно использовались вместе со своей устаревшей лексикой. Очередь, тем временем, дошла до меня, и я принялся читать указанный параграф. Краем глаза я заметил, что в конце моего параграфа присутствует фраза «Политбюро ЦК КПСС». Что это такое, я представлял слабо, но поскольку до распада СССР её постоянно упоминали по радио и телевизору, я точно знал, как её следуют произносить. И вот читаю я параграф, а сам нахожусь в приятном предвкушении того, как сейчас дойду до этой фразы и, не снижая темпа, произнесу «политбюроцэкакепээсэс» так легко и непринуждённо, словно я не третьеклассник, а диктор ЦТ Виктор Кириллов, и все восхитятся моей просвещённостью и интеллектом. Но меня ждал жёсткий облом. Когда до заветного политбюро оставалось одно предложение, учительница остановила меня, и приказала дальше читать мальчику, который сидел за мной. Мальчик этот по коэффициенту интеллекта и успеваемости в классе занимал одно из первых мест с конца. Он принялся читать, заунывно и по слогам выдавливая из себя слова. Дойдя до «политбюро», он запнулся, попробовал начать снова, затем опять осёкся, снова попробовал прочитать, и наконец совсем остановился, словно застрявший в грязи «запорожец». Фраза «Политбюро ЦК КПСС» оказалась неподъёмной для его умственно-речевых способностей.
Я закрыл глаза и обхватил голову руками.
Дружба Чехова и Гоголя
В конце четвёртого класса на уроке чтения на дом задали писать сочинение на тему весны. Подвох заключался в том, что в сочинении требовалось использовать изречения других писателей. Например, «недаром Паустовский писал, что…». Или «как в своём творчестве говорил Бианки, …». И так далее. Но я понял задание неправильно. То ли объясняли его не так, то ли я был недостаточно сообразительным, чтобы понять абсурдность своего толкования, но факт остаётся фактом: я решил, что задание заключается в том, чтобы составить сочинение из фраз других писателей. Открыв учебник по чтению за четвёртый класс, я старательно прошёлся по нему, аккуратно выбирая оттуда все поэтические описания весны, и склеивая их в предложения для своего «сочинения».
К счастью, перед тем, как я сдал сочинение, его проверила мать. Моё сочинение было незамедлительно забраковано, так как помимо плагиата содержало в себе множество предложений вроде этого, которое я запомнил на всю жизнь:
«Земля холодна, грязь со снегом хлюпает под ногами, голубеют пролески, а по свежему изумруду первой зелени желтеет одуванчик».
Пестик и тыч…
В детстве я очень любил биологию. Особенно меня интересовала зоология, всё, что касалось животных — устройство, происхождение, эволюция. У меня было много книжек по теме, и я даже всерьёз думал, что когда-нибудь это станет моей профессией. Но сбыться этому было не суждено, во многом благодаря первому учителю биологии. Учителем был молодой самовлюблённый тип с модной бородкой и длинными волосами, смотрящий на учеников с высокомерным презрением, и всегда готовый любому указать на его глупость и несостоятельность. Не удивительно, что мою любовь к предмету он убил на корню.
Однажды в пятом классе мы писали контрольную по ботанике, а её, в отличие от зоологии, я не особо любил, и поэтому разбирался в ней плохо. Но хуже было то, что к контрольной я не подготовился — то ли болел до этого, то ли забыл, что будет зачёт. Вопрос был о репродуктивных органах растений, а ответа на него я не знал, и посему решился на отчаянный шаг — заглянуть в тетрадку к соседу, чего никогда не делал. Краем глаза я заметил обрывок фразы «пестик и тыч…». Тыч..? Вроде что-то знакомое. Но что именно? В голову ничего не приходило, и тогда я решил воспользоваться навыками словообразования. «Пестик и тыч… Тыч… Тычёк?» Ладно, пускай будет «тычёк». Решение было принято, и мой персональный неологизм был документально засвидетельствован на листе контрольной работы.
…На следующем уроке «тычёк» стал достоянием общественности, к её огромному веселью и моему не менее огромному конфузу.
Исконно русскійканонично (ІЗІЖБК) попугай
Однажды на уроке латышского языка нам задали написать двухстраничное сочинение о домашнем питомце, которое, само собой, должно было быть на латышском. У меня был волнистый попугайчик по имени Русик, поэтому кто станет героем сочинения, было понятно, но вот что бы такое о нём написать? Немного подумав, я написал несколько предложений:
«Mājās man ir viļņpapagailis un viņu sauc Rusiks. Viņam ir dzeltenie spārni ar melnām sprogam, zaļš vēders, zila aste, un viņš māk runāt. Parasti viņš saka sekojošos vārdus»1
Далее на две страницы на русском перечислялись многочисленные цитаты Русика о том, какой он хороший мальчик и славная птичка, и прочие выданные им фразы. Трюк не прокатил, и непереведённая на государственный язык ЛР болтовня Русика получила соответствующе плохую оценку.
Сила любопытства
В 11 классе на уроке информатики при помощи HyperCard я написал программу, которая при запуске блокировала компьютер, при этом выводя на экран изображение овцы с цифрой на боку. Цифра начинала увеличиваться, при этом заунывный синтезированный голос её прочитывал: «один, два, три, четыре…» Получалось что-то вроде считания овец перед сном. Выключить программу было нельзя — чтобы от неё избавиться, нужно было перезапускать компьютер. Затем я заранее скопировал программу на некоторые компьютеры класса, и выложил ссылки на неё на рабочих столах, причём ссылка называлась «не открывай эту программу, удали немедленно».
Через некоторое время все компьютеры монотонным голосом считали овец.
2011
1 У меня дома есть волнистый попугайчик и его зовут Русик. У него жёлтые крылья с чёрными завитушками, зелёный живот, синий хвост и он умеет говорить. Обычно он говорит следующие слова (лат.)